Проблема Целесообразности В Уголовно-Процессцальном Праве

ГЛАВА 12

Переоценка ценностей, вызванная изменениями политического режима и целей общественного развития (коммунизм, равенство и социальная справедливость на базе централизованной государственной экономики или капитализм с господством частного предпринимательства, с моралью рыночных отношений, войной всех против всех), накладывала неиз-

Со страниц печати не сходит проблема коррупции государственного аппарата. Достается и следственным органам, и прокуратуре за их неумение справиться с обострившейся ситуацией. При этом не всегда отмечается, что питательную среду для расцвета коррупции создают высшие органы исполнительной и законодательной власти.

К вопросу о целесообразности стадии возбуждения уголовного дела

Возбуждение уголовного дела является начальной стадией уголовного судопроизводства, именно данная стадия дает начало уголовно-процессуальным правоотношениям. В этой стадии полномочные государственные органы принимают решение о возбуждении уголовного дела либо об отказе в этом. На стадии возбуждении уголовного дела уголовно-процессуальный закон требует проведения проверки сообщения о преступлении, где полномочными органами оцениваются и анализируются сведения о совершенном или готовящемся преступлении, устанавливаются признаки преступления и основания для возбуждения дела.

На сегодняшний день в науке уголовного процесса существуют разные точки зрения относительно о целесообразности существования порядка проверки сообщения о совершенном преступлении. Некоторые ученые, а также государственные ведомства предлагают исключить такой вид деятельность как проверка сообщения о преступлении. Такая позиция ученых и государственных ведомств находит одобрительный отклик в МВД России. К примеру, в п.4.5 «Дорожной карты дальнейшего реформирования органов внутренних дел Российской Федерации» предлагается рассмотреть возможность отказа от стадии возбуждения уголовного дела [2, с. 5].

Периодическое печатное издание «Новая адвокатская газета» зарегистрировано Роскомнадзором 13 апреля 2007 г., перерегистрировано Роскомнадзором под наименованием «Адвокатская газета» 23 ноября 2017 г., свидетельство ПИ № ФС77-71704.
Сетевое издание «Адвокатская газета» зарегистрировано Роскомнадзором 23 ноября 2017 г., свидетельство Эл № ФС77-71702.

В рамках дискуссии о необходимости введения в уголовное судопроизводство института альтернативной судебной экспертизы, начатой в выпусках «АГ» № 24 (329) за 2022 г. и № 3 (332) за 2022 г. (см.: публикации Александра Смирнова, Ларисы Масленниковой, Евгения Рубинштейна, Анны Паничевой), автор статьи выступает против несбалансированных точечных изменений, пусть даже направленных на обеспечение участников уголовного процесса тем или иным процессуально-правовым инструментом.

Целесообразность как принцип уголовно-правового регулирования

Как перевести эти рассуждения в уголовно-правовую плоскость? Сложность задачи определения целесообразности в сфере уголовно-правового регулирования связана с наличием нескольких неизвестных, без которых невозможно сформулировать само понятие, уяснить содержание целесообразности, а также обозначить ее критерии.

Как видим, по мнению В.К. Дуюнова, целесообразность отождествляется с целеполаганием, т.е. с установлением параметров допустимых расхождений между реалиями уголовного закона и конкретных общественных отношений, выраженным в корреляции судом наказания за содеянное.

вправе вообще отказаться или прекратить уголовное преследование при наличии определенных условий некоторых обвиняемых. Как пишет Н.Н. Апостолова: «Нынешнее положение дел в сфере нашей уголовной юстиции уже сегодня требует внесения соответствующих принципиальных изменений в организацию российского уголовного судопроизводства. Прежде всего, следует отказаться от стремления к тотальному привлечению всех без исключения совершивших преступления лиц к уголовной ответственности. Это приводит к распылению выделяемых государством сил и средств, которые расходуются главным образом не на расследование и рассмотрение сложных уголовных дел о наиболее тяжких и общественно опасных преступлениях, а на улучшение отчетности за счет раскрываемости многочисленных малозначительных

Что же касается целесообразности, то о ней традиционно было принято говорить применительно к организации и деятельности обвинительной власти государства. Ни к суду, ни к следователю это положение не относится. Между тем, Н.Н. Апостолова пытается обосновать широкий взгляд на целесообразность, как идеологию эффективности всего уголовного судопроизводства. По ее словам, сложившаяся неудовлетворительная ситуация в сфере уголовной юстиции уже не может быть должным образом разрешена введением либо только принципа целесообразности уголовного преследования либо наделением только судей дискреционными полномочиями по уголовным делам. Для обеспечения рациональной (оптимальной) организации и требуемой эффективности всего российского уголовного судопроизводства необходимо введение в законодательство и применение принципа целесообразности во всей уголовно-процессуальной деятельности в целом, а не в отдельных ее составляющих [10].

14. Подозреваемому, обвиняемому и потерпевшему с момента признания их таковыми должно разъясняться и обеспечиваться право на прекращение уголовного дела по соответствующим дискреционным основаниям с их добровольного согласия, а также право на получение квалифицированной юридической помощи и консультаций адвоката по вопросам применения альтернативных мер воздействия. На стадии возбуждения уголовного дела заявителю и лицу, в отношении которого решается вопрос о возбуждении уголовного дела также должно разъясняться право, порядок и последствия применения дискреционных процедур.

Однако в силу известных исторических событий произошедших в России в 1917 году дальнейшее развитие этих принципов, пошло, по совершенно парадоксальному пути. С самого начала новая советская власть упразднила все старые законы, которые противоречили ее декретам и социалистическому правосознанию.60 И это притом, что новых законов практически еще не было. Образовавшийся в результате этого законодательный и правовой вакуум был заполнен так называемой «революционной целесообразностью», в соответствии с которой в большинстве случаев стало осуществляться и уголовное преследование. Так Постановлением б Всероссийского Чрезвычайного Съезда Советов Рабочих и Крестьянских Депутатов от 8 ноября 1918 года «О точном соблюдении законов» .представители новой власти ввиду непрекращающихся попыток контрреволюционных заговоров и войны были наделены правом принятия «экстренных мер, не предусмотренных в действующем законодательстве или отступающих от него».61 (Вот таким образом трактовалось в то время требование точного соблюдения законов, чем и было, очевидно, положено начало ошибочной и порочной практике противопоставления принципа целесообразности принципу законности в отечественном уголовном судопроизводстве). Ситуация усугублялась еще и тем, что «первый декрет о суде, упразднивший общие суды и преобразовавший местные, посвятил организации этих судов и производству в них всего три статьи, оставив широкий простор для местного правотворчества в области определения форм юрисдикции». В итоге, как известно, все это вылилось в практически ничем не ограниченный и ни кем не контролируемый произвол, господствовавший в стране в ходе всего» периода революции и гражданской войны. И только одержав победу в этой войне, новое руководство теперь уже Советской России вынуждено было v прибегнуть к наведению элементарного порядка в стране, для чего, и потребовалось установление единой для всех «революционной законности».63 И-уже в первом УПК- РСФСР 1922 года было закреплено требование, согласно которому уголовное преследование не могло быть возбуждено, а возбужденное подлежало прекращению при отсутствии в действиях лица состава преступления; определяемого уголовным- законом, действовавшим на момент совершения, преступления. При этом прокуратуре вменялось в обязанность «возбуждать уголовное преследование перед судебными и следственными . органами по всякому совершившемуся и подлежащему наказанию преступлению».64 Однако полностью отказаться от «революционной целесообразности», на которой по сути дела и держалась тогда новая власть, пока еще не представлялось возможным. Потому-то в принятые в 1924 году Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и Союзных республик и была включена норма, согласно которой судебные органы были «не вправе отказать в принятии к своему производству или прекратить уголовное преследование в отношении общественно опасного деяния на том основании, что в уголовном законе не указано признаков этого деяния, а также под предлогом неполноты, неясности или противоречия законов» (ст.5 Основ). 5 Необходимость в существовании такой нормы закона в то время, очевидно, обуславливалась двумя причинами. Во-первых, сложностями применения пока еще не устоявшегося и далекого от совершенства нового уголовного и уголовно-процессуального законодательства. Во-вторых, необходимостью продолжения «беспощадной классовой борьбы» и удержания власти. Но дело в том, что в условиях жесткого полицейского порядка восстанавливать и развивать экономику страна не могла. Для социально-экономического подъема советской России требовалась все-таки определенная либерализация общественной жизни и проведение более гибкой карательной политики. В силу чего, очевидно, и было принято Постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 9 февраля 1925 года «О дополнении Уголовно-процессуального кодекса статьями 4-а, 203-а, 222-а», которым в УІЖ РСФСР были включены нормы, предоставившие право прокурору и суду отказывать в возбуждении уголовного преследования, а равно прекращать производством уголовное дело «в тех случаях, когда деяние привлекаемого к уголовном ответственности лица, хотя и содержит в себе признаки преступления, предусмотренного уголовным кодексом, но не может признаваться общественно-опасным (ст.6 Уголовного кодекса) вследствие своей незначительности, маловажности и ничтожности своих последствий, а равно когда возбуждение; уголовного преследования или дальнейшее производство дела представляется явно нецелесообразным».

Целесообразность в уголовном праве тема диссертации и автореферата по ВАК РФ, кандидат юридических наук Бавсун, Максим Викторович

В законе нередко оставляется право выбора одного решения из нескольких возможных за правоприменителем. И если в одних случаях такой выбор законодателем предоставляется намеренно, то в других наличие его обусловлено недоработкой конструкции уголовно-правовой нормы. В таких случаях появление альтернативы при практической реализации положений УК РФ объясняется неопределенностью, неконкретностъю законодательных предписаний, связанных с их несовершенством. Это касается, прежде всего, тех случаев, когда законодателем не устанавливается исчерпывающего перечня всех необходимых действий, на основе которого должна строиться деятельность правоприменителя. В такой ситуации «последнее слово» всегда остается за правоприменителем, который на основе собственного усмотрения может принимать самостоятельные решения, что, безусловно, не является верным. Соображения «выгодности» или, наоборот, «невыгодности» применения тех или иных мер уголовной репрессии зачастую преобладают над идеями справедливости и законности. Например, это касается применения положений ст. 73 УК РФ «Условное осуждение», ст. 64 УК РФ «Назначение более мягкого наказания, чем предусмотрено за данное преступление», реализации институтов освобождения от уголовной ответственности или наказания, процесса назначения наказания и при решении некоторых других вопросов. Во всех этих случаях, а также в некоторых других официальная позиция законодателя, выраженная в конкретных положениях УК РФ, не позволяет действовать строго на их основе. Последнее обстоятельство обусловливает превосходство субъективного начала над объективным, когда большинство положений закона получают расширительное толкование, которое, в свою очередь, иногда приводит к нарушению принципа законности и произволу со стороны правоприменителя.

Актуальность темы исследования. Деятельность правоохранительных органов государства в различные исторические периоды развития общества строилась на началах целесообразности. Тем не менее, официального закрепления в правовых документах данная категория никогда не получала. Не является исключением и ныне действующий Уголовный кодекс Российской Федерации (далее — УК РФ). Основанный на идеях законности, справедливости, гуманизма и других общеправовых принципах, уголовный закон не содержит упоминания о целесообразности. В то же время многие его положения сформулированы таким образом, что их применение невозможно без элементов толкования и усмотрения, в основе которых, как правило, лежат начала целесообразности.

Идея приоритета справедливости закона (а не мнимой его строгости) послужит толчком к разработке учения «о законе, идеологические и познавательные функции которого отвечали бы реалиям и потребностям нынешнего времени и способствовали бы поднятию авторитета закона, его роли как средства обеспечения стабильности, целостности социальной жизни, поддержания общественного правопорядка» .

В связи с этим вполне можно согласиться с Е.В. Кузнецовым и В.Н. Шихановым в том, что принципы законности и целесообразности «находятся между собой в системной связи» . Целесообразность гармонизирует взаимодействие принципа законности и закона с самыми различными жизненными обстоятельствами, расширяя его регулятивные возможности, а закон определяет пределы использования целесообразности.

Проблема Целесообразности В Уголовно-Процессцальном Праве

Как указывал П.П. Осипов, система уголовной юстиции должна отчитываться перед обществом не только за результаты, достигнутые ею в охране от преступных посягательств правопорядка, но и учитывать общесоциальные ресурсы (экономические средства, людские резервы), которые могут быть выделены на борьбу с преступностью без существенного ущерба для решения других социальных задач, а также отрицательные экономические, политические и идеологические последствия применения уголовного законодательства. (102, с. 72-73).

В качестве принципа применения мер уголовно-правового воздействия идея индивидуализации заключается в требовании учитывать при решении вопроса об установлении указанных мер в санкциях и избрании конкретной меры воздействия в отношении конкретного осужденного личностные особенности виновного. В отношении лиц, представляющих повышенную опасность для общества, упорно не желающих становиться на путь исправления, мера уголовно-правового воздействия должна быть более строгой. В отношении же тех, кто совершил преступление впервые и способен исправиться без изоляции от общества, нет необходимости (нецелесообразно и несправедливо) назначать строгую меру уголовно-правового воздействия. Это индивидуализация, так сказать, с количественной стороны. Но для успешного осуществления целей уголовно-правового воздействия важно, чтобы мера уголовно-правового воздействия соответствовала особенностям личности виновного не только по размеру, но и по характеру. Например, в отношении лица, виновного в совершении корыстного преступления, может быть целесообразным применение имущественного наказания (конфискации имущества, штрафа), в отношении лиц, опасных по своей связи с преступной средой данного региона, — мер уголовно-правового воздействия, которые прерывали бы такие связи (лишение свободы, либо отмененные ныне, но весьма полезные в некоторых случаях при надлежащем их исполнении ссылка и высылка) и т. д.

Формулировка ст. 311 УПК РФ не содействует ее правильному толкованию правоприменителем (судьей), а обвиняемому сложно уяснить, какими правами он обладает при производстве в порядке главы 40 УПК РФ. Устранить указанную существенную неточность закона можно, изменив формулировку ст. 314 УПК РФ на следующую: «. постановление приговора без проведения судебного следствия. «.

Такая формулировка по существу ограничивает право потерпевшего на обжалование в кассационном порядке, поскольку требует, как правило, профессиональной помощи (а она преимущественно платная), чтобы «привести доводы» (ч. 1 п. 5 ст. 404.4) в обоснование своей жалобы. Правоприменителю же необходимы предварительные разъяснения положений ст. 401.6 УПК РФ (что понимать под «искажением сути правосудия», «смыслом судебного решения как акта правосудия»), С учетом ситуации представляется, что предполагалось наличие соответствующих разъяснений Пленума Верховного Суда РФ уже к моменту принятия Федерального закона от 29 декабря 2010 г. N 433-ФЗ. Но такие разъяснения даются «по вопросам судебной практики» (ст. 126 Конституции РФ), а судебная практика складывается лишь в процессе применения закона. Пленум Верховного Суда РФ в принятом им постановлении*(36) стремится разъяснить те неясности, которые имеются в понятийном аппарате Федерального закона от 29 декабря 2010 г. N 433-ФЗ, однако вопросы еще остаются (например, что значит разрешить уголовное дело «по существу»). Полагаем, что соответствующее пояснения должны быть внесены законодателем в ст. 5 УПК РФ.

Соотношение публичности и диспозитивности в Уголовно-процессуальном кодексе РФ

Эти принципы напрямую в УПК РФ не закреплены. Однако некоторые авторы считают, что принцип публичности выражен в ст. 21 УПК РФ об обязанности осуществления уголовного преследования. К такому выводу приходит, в частности, коллектив авторов учебника «Уголовный процесс» под ред. А. И. Бастрыкина и А. А. Усачева. В частности, в учебнике отмечается, что «принцип публичности означает заинтересованность государства и общественности в борьбе с преступностью. В силу данного принципа, нашедшего отражение в ст. 21 УПК, уполномоченные государственные органы, по общему правилу, обязаны возбудить уголовное дело в каждом случае обнаружения признаков преступления, независимо от наличия заявления пострадавших, иных граждан и организаций, и принять меры к установлению события преступления и лиц, виновных в его совершении. Возбуждение уголовного дела, предварительное расследование, рассмотрение уголовного дела в суде, — особо отмечают авторы пособия, — осуществляются не только в интересах пострадавших от преступлений, но и в интересах всего общества»[3]. При этом принцип диспозитивности в укаазанном учебном пособии вообще не рассматривается.

Подводя итог по теме соотношения публичности и диспозитивности в Уголовно-процессуальном кодексе РФ следует отметить, что как принцип он не сформулирован в Кодексе, однако наука настоятельно рекомендует включить его в систему принципов уголовного судопроизводства и выделяет этот принцип в доктринальной модели системы принципов, поскольку он отражает существенные особенности состязательного уголовного процесса, к построению которого стремилось и стремится российское уголовное судопроизводство.

Проблемы механизма реализации принципа состязательности в уголовном процессе

Одним из основополагающих принципов уголовного судопроизводства является принцип состязательности сторон. Он закреплен в ч. 3 ст. 123 Конституции Российской Федерации [1], а также в ч. 4 ст. 15 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации [3] (далее – УПК РФ).

Специфика реализации принципа состязательности в деятельности защитника на стадии предварительного расследования обусловлена активностью защитника в процессе доказывания. Право защитника на собирание доказательств закреплено ч. 3 ст. 86 УПК, а также ч. 3 ст. 6 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре» [4]. Однако дискуссионным в юридической науке остается вопрос о том, является ли защитник самостоятельным участником по собиранию доказательств, или же он всего лишь «ходатай» предоставления доказательств со стороны защиты.

б) Исключение причины фальсификации статистической отчетности правоохранительных органов. Полная регистрация сообщений о преступлениях и, в результате, большая защита прав потерпевших. При этом акцент должен быть сделан на компенсации им ущерба страховыми фондами и реализация прав потерпевших на участие в уголовном преследовании.

1. Целесообразность обвинения связана с использованием положений о цене конфликта. Конфликтология определяет два понятия: «цена конфликта» как затраты на продолжение противоборства и «цена выхода из конфликта» как ущерб, понесенный в результате отказа от противоборства. Сравнение этих показателей позволяет конфликтологам решать вопрос – стоит ли продолжать конфликт, учитывая дальнейшее возрастание его цены, или же выгоднее прекратить его. Применительно к центральному уголовно-процессуальному конфликту между сторонами обвинения и защиты эти положения конфликтологии должны использоваться при решении проблемы целесообразности или законности обвинения (уголовного преследования).

Проблема Целесообразности В Уголовно-Процессцальном Праве

Раскрывая понятие должностного уголовного преследования и его содержание, определяя субъектов уголовного преследования и их полномочия, нельзя не отметить, что в науке уголовного процесса фактически сформированы два теоретических подхода, два начала, на которых может быть построено должностное уголовное преследование: начала легальности (законности) и целесообразности. Особенности регулирования уголовно-процессуальных отношений в рамках того или иного национального законодательства во многом зависят именно от того, какое из этих начал положено в основу полномочий государства по осуществлению уголовного преследования.

Начало (или принцип) легальности, который в отечественной литературе иногда именуется принципом законности123, предполагает, что компетентное должностное лицо обязано возбуждать уголовное преследование в каждом случае совершения преступления вне зависимости от каких бы то ни было иных соображений. Данное теоретическое положение находит свое отражение в российском законодательстве, в частности в ч. 2 ст. 21 УПК РФ, согласно которой в каждом случае обнаружения признаков преступления прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель принимают предусмотренные законом меры по установлению события преступления, изобличению лица или лиц, виновных в совершении преступления.

1. каждое доказательство подлежит оценке с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, а все собранные доказательства в совокупности – достаточности для разрешения уголовного дела;
2. в случаях, указанных в ч.2 ст.75 УПК РФ суд, прокурор, следователь, дознаватель признает доказательство недопустимым;
3. прокурор, следователь, дознаватель вправе признать доказательство недопустимым по ходатайству подозреваемого, обвиняемого или по собственной инициативе;
4. суд вправе признать доказательство недопустимым по ходатайству сторон или по собственной инициативе в порядке установленном ст.ст.234 и 235 УПК РФ.

В УПК РСФСР 1960 г. принципы уголовного процесса законодателем специально никак не систематизировались, что позволяло исследователям произвольно и довольно широко варьировать их количественный диапазон. Это становилось возможным за счет отождествления многих принципиальных положений с общими условиями предварительного расследования и общими условиями судебного разбирательства. Ныне действующее российское уголовно-процессуальное законодательство такое отождествление исключает полностью, поскольку каждому принципу в нем посвящена отдельная статья (ст.ст.6 – 19 УПК РФ) из одноименной главы, специально отведенной принципам уголовного судопроизводства (гл.2 УПК РФ). Анализ изложенных в ней нормативных предписаний позволяет прийти к выводу о том, что всем принципиальным положениям (как и каждому из них в отдельности) присущи следующие характерные черты:

18 мая 2021      polrostov         233      

Похожие записи
• 
  Сколько Положено Денег За 3 Ребенка В 2022 Году Матери Одиночке Не Работающей
• 
  Бесплатный Проезд Для Лиц Проживающих В Чернобыльской Зоне
• 
  Ч5ст228пункт А
• 
  Приватизация Квартиры В Москве В 2022 Через Мфц